Гэвин Фрайдэй выпустил новый альбом. Казалось бы, что такого, все рок-звезды прошлого иногда воскресают и дают о себе знать (даже с того света — в 2024 вышел очередной посмертный альбом Джонни Кэша). Вот появился отличный релиз Einsturzende Neubauten. Вышли новые пластинки Ника Кейва (он, впрочем, стабилен, с преданным ли скрипачом Уорреном Эллисом или в составе проекта Grinderman никогда не оставлял нас своим вниманием) и Tindersticks, вот воссоединились-реинкарнировали Pixies, a Cure дали о себе знать аж после 16 лет. MC5 выстрелили альбомом вообще после полувековой паузы. А Фрайдэй молчал «всего лишь» 13 лет.

Что же в этом исключительного? То, что Фрайдэй — это воплощенный декаданс и барочная изысканность. Экстраваганза, кэмп, кабаре и — выстраданные цитаты из Библии и всего того, что Гэвин читал. Рок-зонг об Энрико Карузо с оперными вставками — такое мог сделать только Гэвин. Если бы Оскар Уайльд родился в наши дни и решил прославиться на рок-сцене, он воплотился бы в Гэвина. Нынешний же его альбом — это настоящий Гэвин, в лучшей форме, на максимуме.

Родился Фионан Мартин Ханви (весь ирландско-католический флер в этом имени!) в Дублине, на Кедровой улице. Где жил Боно из U2 (он потом даже записал песню Cedarwood Road) и Гугги, еще один яркий персонаж тех да и этих лет, рокер, художник, немного фрик. Так они и тусовались всю жизнь, познакомившись и чуть не подравшись на своей первой вечернике, — Гэвин только где-то на шестом десятке съехал из соседнего дома, а так крестил дочь Боно, всю жизнь они делали какие-то совместные проекты, от, разумеется, музыкальных до выставки фотографий из Эфиопии.

И здесь главное различие Гэвина и Боно. Вместе они образуют какого-то Джекила и Хайда. Если Боно сотоварищи — это костры амбиций, законченные мегаломаны, впадающие в тяжелую депрессию, если их очередной релиз не продался миллиардным тиражом, стадионные шоу и прочие тяжкие вериги рок-звезд №1, то Гэвин — это маргинальность, авангардные изыски, вечные эксперименты, маленькие клубы и такая же маленькая, но очень преданная аудитория.

Джекил и Хайд: Фрайдэй с Боно

Начал он в рамках пост-панк группировки Virgin Prunes, что основал с Гугги и братом Эджа из U2. Пергидроль, начесы, юбки (или, наоборот, костюмы), макияж и довольно энергичные тексты. Так играл бы Joy Division, обладай Иэн Кёртис темпераментом Сида Вишеса. Исследование безумия и границ допустимого на сцене в духе Курехина и Арто шибким финансовым и прочим успехом чревато не было — и лидеры проекта постепенно потянулись на выход.

Отказ (от славы, прошлых достижений, одного имиджа ради другого) вообще был путеводной звездой Гэвина — и он выстрелил в своем сольном проекте. То есть не совсем сольном — и это еще одна особенность Гэвина, яркий индивидуалист, он всегда любил странные коллаборации, пробовать что-то с другими людьми — привлечен был музыкант и композитор Морис Мэн Сизер. Вместе в начале 90-х они записали ту тройку альбомов, что сделала Гэвина Гэвином и что останутся на проигрывателях и тогда, когда их покроет ядерная пыль Апокалипсиса. Each Man Kills the Thing He Loves (цитата из Уайльда), Adam ‘n’ Eve и Shag Tobacco. Последний, с грубым вроде бы названием «Махорка», табак низшего сорта, уж точно гениален без дураков. Тот самый Карузо и трансвеститы, смертельная страсть и конец света, страдания непризнанной рок-звезды и приговор этому веку, похоть и религия, бунт и попытки смирения, кавер на Марка Болана из T.Rex и новое осмысление глэм-рока, целый набор приглашенных музыкантов с самыми изысканными инструментами и Боно с Эджем на подпевках. Чье-то меткое высказывание, что если вас не торкнула-тронула сцена в «Эдичке» Лимонова, где тот плачет над порванными чулками ушедшей возлюбленной в чужой сперме, вы никогда не страдали от несчастной любви, тютелька в тютельку подходит к Little Black Dress (U2 через два года выпустили похожую по мирной тональности If You Wear That Velvet Dress — таких рифм в их творчестве на будущую диссертацию).

Сыграло, впрочем, не все это лирическо-макабрическое изобилие, а довольно простой, хоть и звенящий небесными колокольчиками хорал «Ангел». Не хочется сейчас даже копаться, чтобы узнать, что это поди друган Боно подсовывал знакомым продюсерам на голливудских вечеринках пленки Гэвина, но в кино судьба некоторых его песен была вполне удачна. «Ангел» прозвучал в «Ромео + Джульетте» База Лурмана с Леонардо Ди Каприо, том фильме, помните, где шекспировские герои — молодые гангстеры наших лет. Что ж, элемент трэша (King of Thrash — название одной из его песенок) всегда импонировал Гэвину, как и копания в сточных канавах современности в бриллиантовых запонках. Дальше были такие же пафосные «Мулен Руж» и даже «Миссия невыполнима» и более интересные «Баския», «Боксер» и «Завтрак на Плутоне». Были, надо же, и номинации на «Золотой глобус».

Но Гэвин и от этой, пусть и небольшой, шумихи устал и — нет, ни в какие загулы он не ушел. И если даже Адам Клейтон из благочинных, правильных, за все хорошее U2 позволял себе то роман с Наоми Кэмпбелл, то небольшой арест из-за веществ, то Гэвин и в этом не замечен. Хотя демоны в нем бушевали очевидно те еще, сублимировал он, кажется, в работу над тем, что ему было интересно. А интересовало многое. Гэвин рисовал, выступал на радио, писал статьи, музыку для фильмов, делал каверы и коллаборации (от Квинси Джонса до PJ Harvey), всячески пиарил всех своих знакомых артистов, сделал проект по «Пете и волку» Прокофьева с тем же Боно. В общем, без дела не сидел никак.

Но я бы отметил другой, весьма любопытный релиз — двойной альбом шанти, песен, которые пели британские моряки-пираты (разница «по функционалу» не всегда определима). На двойном диске Rogue’s Gallery: Pirate Ballads, Sea Songs and Chanteys можно найти неожиданные перепевы от Ника Кейва, Брайна Ферри, Джарвиса Кокера, Боно, Стинга, интересной американской фолк-певицы Джоли Холланд и многих других менее на слуху.

В 2011 году вышел альбом catholic. Именно так, с маленькой буквы вместо полагающейся по всем правилам заглавной, с той еще обложкой — Гэвин, в виде усопшего героя Ирландии революционера Майкла Коллинза лежит в гробу, укрытый национальный флагом. Как Фрайдэя не распяли ребята из ИРА или ближайшего паба, доподлинно неизвестно. Возможно, поверили на слово, когда Фрайдэй говорил, что альбом не о политике, а об эмоциональном, чувстве потери и примирения, а также о своем личном отношении к католичеству. Но это сугубо ирландские разборки, нам же интереснее, что альбом, увы, в синклите вечных пластинок останется разве что у самых преданных фанатов. Его, как в свое время альбом The Spaghetti Incident? Guns N’ Roses (и всех последних релизов U2, будем объективны) сгубила долгая пауза, перепродюсированность и груз идей, под которыми ноги хрупкого музыкального Росинанта просто подкосились.

Опять долгая пауза и опять всевозможные активности, от передачи про Беккета до явлений на открытиях очередных арт-выставок. И вот новый альбом после 13-летней паузы, Ecce Homo. И на нем давно облысевший и обрюзгший 65-летний романтик, от которого никто уже ничего, если честно, не ждал, вдруг оказался — едва ли не в лучшей форме! И если с пиаром он никак опять не заморачивался — видео для одного сингла нарисовал ИИ, другой вообще лишь с текстом, концертов запланировано всего два в Дублине весной, на скромную презентацию в музыкальном магазине, правда, пришли верные Гугги, Боно и все из сильно постаревших U2, — то это только оттеняет роскошь самого альбома.

Гэвин с О’Коннор

Посвящения памяти Шинейд О’Коннор (Stations of the Cross), Боуи (Lady Esquire), своим собакам (The Best Boys In Dublin) и друзьям дублинского детства (When the World Was Young) — уже понятно, как здесь разнообразно. Трагично до слез и кэмпово до кабаре — Гэвин опять разный, ускользающий (Slider, его перепев Болана), традиционный (кажется, он знает и использует всю яркую музыку) и революционный (Children of the Revolution — эту песню T.Rex Гэвин перепел уже с Боно). Темы, впрочем, не изменились — потери, попытки смирения и горькая любовь вопреки всему. Не изменился, меняясь, как тот же Боуи, и сам Гэвин, слава всем католическим святым!

Вот этот новый альбом:

Гэвин Фрайдэй

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>